Форум

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]

| Регистрация | Вход

Страница 1 из 1
1

Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются (это и есть феминизм?)

Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются

vishnya-ru

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:05 | Сообщение # 1

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

Мы продолжаем цикл публикаций о книге Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются против женщин» (Naomi Wolf, ‘The Beauty Myth: How Images of Beauty Are Used Against Women’). Американская феминистка так называемой «третьей волны», автор нескольких известных книг остается, пожалуй, самой громкой и влиятельной.

Голод

Вульф открывает эту главу мрачной картиной болезни, которая распространяется среди юношей из лучших семей Америки, ее надежды и опоры. …Они отворачиваются от еды. Их кости проступают из-под усохшей плоти. Они ходят медленно, через силу, как старики. На губах проступает белая корка. Они могут проглотить лишь ломтики хлеба, лишь нежирное молоко. Сначала десятки, потом сотни, потом тысячи, пока среди самых влиятельных семей болезнь одолевает одного из пяти. Многие оказываются в больницах, многие умирают.

…Как реагирует Америка на массовое доведение себя до голодной смерти среди ее лучших сыновей? Как воспринимает Западная Европа экспорт этой болезни? Можно было бы ожидать немедленную реакцию: кризисные совещания и слушания… лучшие эксперты, которых можно нанять, статьи на первых страницах… Сыновья страны – ее будущее; и будущее совершает самоубийство.

В книге Вульф рассматривает стереотипные, нормативные представления о женской красоте в современном американском обществе как инструмент ограничения и угнетения женщин ради поддержания мужских властных институтов. Она сочетает экспрессивный полемический стиль с историческим и статистическим анализом. Книга, вышедшая в 1991 г., стала бестселлером, собрала широчайший спектр отзывов, от похвальных до критических, и вызвала бурные дискуссии в публичной сфере и в академических кругах.
Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются против женщин»Конечно, именно это и происходит, но не с юношами, а с девушками – и поэтому реакция общества оказывается совсем другой. На борьбу с массовым распространением анорексии и булимии, на ликвидацию их причин направлена лишь доля необходимых сил. От 90 до 95% булимиков и анорексиков – женщины. Одна из десяти молодых американок, одна из пяти студенток колледжа голодает, порой до болезни или до смерти. Но мир не приходит к концу только потому, что любимое дитя, одна из пяти, которая «выбирает» медленную смерть – это девушка. Она просто делает слишком хорошо то, что от нее ожидают.

Вульф указывает на тесную связь роста популярности диет и постепенного истончения Железной Девы с развитием женского движения. До начала 20 века образы женской красоты, наоборот, подчеркивали полноту; широкие пышные бедра, круглые животы и пухлые личики были достоинствами. Но одновременно с тем, как женщины добились долгожданного права голоса, в моду вошла худоба и распространились диеты. С тех пор образ «красавицы» становится все более худым и все сильнее отличается от веса и пропорций средней женщины. При этом женщины, тела которых являются образцом облика Железной Девы – модели, актрисы, танцовщицы – сами страдают анорексией, и только поэтому поддерживают свою «красивую» внешность.

В результате исследования показывают, что 90% участвовавших в них женщин считают, будто слишком много весят; 25% сидят на диете; 53% девочек в возрасте до 13 лет недовольны своим телом, а к 18 годам их число достигает 78%; 45% женщин с недостаточным по медицинским показателям весом считают себя слишком толстыми.

Стандарт красоты устанавливает вес ощутимо ниже средней женской нормы, и для того, чтобы почувствовать себя «красивой», женщина начинает худеть. Однако тело быстро восстанавливается, и тем самым запускается цикл потери и набора веса, который занимает значительную часть внимания женщины, отнимает у нее силы, снижает самооценку вплоть до депрессии, ухудшает здоровье вплоть до болезней и смерти, и создает у нее постоянное ощущение вины. Женская полнота подается как моральный вопрос: женщина, которая добивается успеха в похудании, которая выглядит «правильно» - хорошая, а женщина, которая отказывается худеть, не достигает успеха в похудании или теряет обретенную худобу – плохая (ленивая, безвольная, не следит за собой, не старается быть хорошей).

Абсурдность ситуации и ее гендерную подоплеку демонстрирует то, что мужчин с медицинским лишним весом значительно больше, чем женщин, и при этом для мужчин лишний вес намного опаснее. Для здоровья женщин, по наблюдениям врачей, полезнее иметь вес на десять-пятнадцать процентов больше среднего и не прибегать к диетам. Основная связь веса и здоровья у женщин – то, что полные женщины все время пытаются худеть, в то же время испытывая депрессию и другие психологические проблемы, и именно этим подрывают свое здоровье. Зато у мужчин лишний вес приводит к развитию болезней, порой смертельно опасных. Логично было бы предположить, что именно мужчины должны бы уделять максимум внимания диетам и контролю за весом, но этого не происходит – все публичное и индивидуальное внимание направлено на снижение веса женщин.

Вульф почти любуется таким изящным решением проблемы женской активности, подрывающей мужские институты власти: объявить нормативным вес ниже свойственного 90% женского населения – и женщины погружаются в бесконечный цикл похудания, который отвлекает их от всего остального, вызывает ощущение вины и «недостойности», и фактически доводит до тихого помешательства, свойственного гипнотическому эффекту культа красоты. Постоянный возврат веса подрывает самооценку и чувство успешности, а продолжительный голод и нехватка калорий, согласно многочисленным исследованиям, меняют личность, делая ее «пассивной, тревожной и чрезмерно эмоциональной». Такой личностью значительно легче управлять, чем уверенной в себе, активной и ясно мыслящей свободной женщиной.

Голодание создает черты поведения, которые принято считать «типично женскими» - пассивность, иррациональность, эмоциональные скачки, подавленность и истерию, повышенное внимание к мелочам и в то же время дезорганизованность. Именно эти изменения личности проявила группа испытуемых, которым на шесть месяцев вдвое снизили количество употребляемой еды, доведя ее до объема, обычного для женских диет. Вся группа состояла из здоровых молодых мужчин.

Пища – это первостепенный признак социальной значимости. Общество лучше всего кормит тех, кого больше ценит – дает им лакомые кусочки, лучшие ресурсы, которые есть в его распоряжении. Совместное употребление пищи, «преломление хлеба» - это ритуал установления союзнических, дружеских связей. Исторически женщинам часто отказывали в пище: лучшие куски, первый подход к общему котлу доставались мужчинам и мальчикам, женщин не сажали за общий стол. Навязанный современным женщинам и интернализированный ими отказ в еде снова объявляет их вторичными, не заслуживающими куска хлеба и отделяет их от тех, с кем этот хлеб можно преломить. Даже в изобилии западного мира они питаются как нищие, и чувствуют себя так же.

Вульф сравнивает потребление калорий в популярных диетах с потреблением калорий в гетто, концентрационных лагерях, оккупированных территориях. Калорийность рационов в клиниках потери веса совпадает с калорийностью рационов Треблинки. На оккупированных территориях при потере веса больше 25% от массы тела человеку давали дополнительное питание, потому что такая потеря разрушает функционирование тела; современные диеты направлены именно на такую потерю, и больше.

Женский жир подается в мифе о красоте как зловещая сущность, «грязь» женского тела – именно женского, так как природная жировая прослойка является типичной женской характеристикой. От рождения у девочек жировая прослойка на 10-15% больше, чем у мальчиков, и с возрастом эта разница только увеличивается. Жировая прослойка у женщин – это признак и необходимая часть сексуальной зрелости и плодородия. Для зрелых женщин нормально иметь жировую прослойку, составляющую 40% от массы тела. При этом потребность женщин в калориях, вопреки утверждениям диетологов, не меньше, чем у мужчин.

Неестественная, не врожденная худоба плохо сказывается на женском здоровье, особенно на здоровье сексуальном и на способности к деторождению; худые, голодающие женщины страдают от всех видов «женских» болезней, у них снижается либидо. Они выглядят «сексуальнее» по современным меркам, но их настоящая сексуальность падает – недокормленное голодное тело не заинтересованно в удовольствиях плоти.

Голодные женщины безопасны для истеблишмента, потому что их мысли заняты едой и виной, их тела пассивно подчиняются, они лишены энергии, нужной для активных действий, и послушны. Неудивительно, что анорексия и булимия, болезни, вызванные требованиями мифа о красоте, приобретают эпидемические масштабы, но истеблишмент не предпринимает никаких мер для прекращения этой эпидемии. Анорексия подается как «женская болезнь», о которой даже как-то неприлично говорить вслух, как душевное расстройство, вызванное личными, а не систематическими социальными, причинами. Вульф приводит примеры женщин, страдающих анорексией, их мотивации, их личный опыт, и приходит к выводу: анорексия – это состояние политических заключенных в анти-женском лагере «красоты».

Молодые женщины оказываются в этом лагере еще до того, как достигают полового созревания. Культ красоты пытается возвести барьер между ними и феминизмом, снова и снова внушая, что феминистки «некрасивы» (потому что они не подчиняются стандартам «красоты»), и молодые женщины дистанцируются от движения, от названия, даже если их реальные действия феминистичны. В то же время худоба и сопровождающая ее анорексия становится для них условием продвижения по выбранному пути, будь то карьера, или семья, или и то и другое. Вульф называет худобу корсетом нового времени, который, в отличие от прежних, невозможно снять даже на ночь.

Девочки допубертатного возраста уже худеют, уже отказываются от удовольствий тела и добровольно причиняют себе физические страдания, которые вызывает голод, ради неясной, но манящей цели «красоты». Разумеется, для них красота тоже не самоценна: уже в этом возрасте они знают, что под «красотой» подразумевается социальное принятие, признание, похвала – что только «красивые» бывают хорошими, а чтобы быть «красивой», надо быть худой. Перенимая абсурдность логики взрослых, ради удовольствия быть собой они жертвуют собой же, в результате не получая ничего, кроме цикла вины и новых жертв для ее искупления. Даже маленькие девочки лишают себя еды, следовательно, и энергии для роста и развития, для движения, для открытия мира и его освоения.

Женщины -это не слабый пол.Слабый пол-это гнилые доски!Ф.Раневская

что общего у меня, полиции и хурмы? мы все вяжем))) взято из Сети

vishnya-ru

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:05 | Сообщение # 2

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

Насилие

Женский пол всегда был связан с болью и риском для его носительниц. Муки и смертельная опасность деторождения – то, чем женщины до крайне недавнего времени всегда рисковали, занимаясь сексом. То, что для мужчин могло быть актом беззаботной любви, для женщин было самопожертвованием. Быть женщиной было больно. Только с открытием антисептической медицины, изобретением контрацепции, легализацией абортов женщины постепенно получили возможность рассматривать свою сексуальность и свой биологический пол как нечто приносящее удовольствие без обязательной дорогой платы болью и возможной смертью. Эти страдания теперь заменила «красота», которая снова делает женственность болезненной.

Признавая голод формой насилия, которое женщины совершают над собой якобы добровольно, но на самом деле под чудовищно сильным давлением среды, Вульф развивает тему, демонстрируя другие формы такого же добровольно-принудительного насилия. Первая и самая яркая из них – индустрия пластической хирургии: разрезание и коверкание здоровых женских тел ради соответствия формам Железной Девы.

У женщин сложная история отношений с медициной; одновременно с ростом женского движения медицина признавала все свойственное здоровой женщине – менструацию, сексуальное желание, способность к деторождению - патологическим, одновременно культивируя истерические неврозы и ипохондрию, и доказывая, что женщина неспособна мыслить, потому что у нее есть матка, которая оттягивает соки от мозга. Женщины были инвалидами рядом со «здоровыми людьми» - мужчинами, и это давало истеблишменту обоснование для лишения их прав и свобод.

Современная медицина проделывает то же самое с женской внешностью: здоровые женские тела объявляются больными и нуждающимися в сложных, дорогих, болезненных и рискованных процедурах для «восстановления здоровья», то есть обретения «красоты». Вместо феминистского определения здоровья как красоты медицина объявляет «красоту» здоровьем, несмотря на абсурдность применения понятия «здоровье» к голодовкам, боли и кровопролитию.

Медицина произвольно назначает те или иные черты женской внешности, процессы женского организма «болезнью». Широкие бедра, подкожный жир, следы родов и кормления грудью на теле, мимические морщины – все это объявляется «нездоровым», несмотря на то, что это естественные характеристики женщины и ее телесности. Убедиться в фальши диагнозов «красоты» можно, если вспомнить о том, что эти черты не нарушают функционирования женского организма, напротив – являются условиями и/или результатами его нормального функционирования, и что они не были проблемой, пока не были назначены таковой.

Здоровье в понимании мифа о красоте нездорово. Диеты, сложные процедуры и пластическая хирургия разрушают женский организм, а не поддерживают его. Социальное давление и внутренние конфликты, вызванные абсурдностью и недостижимостью требований мифа, подрывают психику, вгоняя женщин в состояние, которое Вульф называет «тихим сумасшествием», и усиливая риск психических расстройств.

Однако с точки зрения мифа о красоте все логично: женщинам не нужно быть здоровыми или обеспечивать долгосрочное здоровье, в отличие от мужчин – в них ценится только молодость, и если мужчинам нужно продлевать свою жизнь и ее качество, чтобы набираться опыта и использовать его, то от женщины требуется хорошо выглядеть снаружи и быть молодой, в остальном она не нужна. Истинный смысл [здоровья в формулировке мифа о красоте] – женщина должна жить голодной, умереть молодой и оставить после себя красивый труп.

Естественные черты женского тела и женского опыта называются теперь уродливыми, и это уродство объявляется болезнью – и таким образом женщин лишают их опыта, их тела и их силы. Причем миф о красоте одновременно подрывает женскую силу и делает на этом деньги. Современная пластическая хирургия имеет прямую финансовую заинтересованность в том, чтобы социальная роль женщины требовала от нее чувствовать себя уродливой и пытаться исправить это хирургическим путем. И потому врачи всеми силами поддерживают и создают новые мифы о женских «недостатках», которые можно будет отрезать, перешить и подтянуть за крупные суммы денег.

Этика пластической хирургии не выдерживает критики. Она нарушает принцип Гиппократа «Не навреди» и медицинский кодекс, сформированный Нюрнбергскими процессами, вскрывая здоровые женские тела. Многие процедуры пластической хирургии фактически являются экспериментами на живых людях; причем эти «добровольцы» не только платят большие деньги за эксперименты над собой, но и дают согласие на процедуры, не зная рисков – потому что всю информацию могут получить только от врачей, проводящих процедуру, и из женских журналов, которые эту процедуру рекламируют, очевидно предвзятых источников.

Вульф прямо сравнивает медицину красоты с евгеникой, с «обоснованиями» нацистских экспериментаторов, которые постепенно расширяли категорию «больных», на которых можно было ставить опыты: хронические болезни, мелкие дефекты, «низшие расы». «Низшее», «несовершенное» и «больное» приравнивалось одно к другому. Именно это происходит с женщинами в рамках медицины красоты: их «несовершенные» тела больны и подлежат «лечению» от самих себя.

Там, где медицина ради здоровья устанавливает строгие условия для вмешательства в организм человека, стремится предупредить зависимость от лекарств и избегает зависимых, где над ней существует строгий многоуровневый контроль, медицина ради красоты может делать что угодно. Процедуры, которые приводят к травмам, к смертям, продолжают выполняться без ограничений; медикаментозные средства, долгосрочные эффекты которых неизвестны, рекламируются и выписываются врачами без предупреждений о побочных эффектах. Власти, которые строго следят за медициной ради здоровья, предоставляют медицине красоты возможность свободно портить здоровье женщин ради прибыли.

Одно из основных направлений медицины женского тела ориентировано на женскую сексуальность; но не на помощь женщинам в том, чтобы освоить свое тело, развить его чувствительность, избавиться от дискомфорта. Поскольку миф о красоте подменяет сексуальные ощущения женщины сексуальной внешностью, то медицина красоты делает женщин «сексуальными» с помощью операций и процедур – увеличение груди, высветление вагины – которые снижают чувствительность тела или полностью ее ликвидируют.

Медицина красоты имеет тесную связь с моралью, удобной истеблишменту. Викторианская медицина называла «нездоровым» поведение женщин, которое не соответствовало их роли жены, матери и прислуги: ум и образование, стремление реализовывать себя вне дома и политическая активность объявлялись признаками физической или душевной болезни. Контроль над женской сексуальностью с помощью жестоких методов – обрезание клитора, бинтование ног, прижигание матки – всегда облекался в мораль: женские тела калечились ради «чистоты», «женственности», «сексуальности», и в конечном итоге последствия этих жестоких травм объявлялись «красотой». Современная пластическая хирургия выполняет ту же функцию, что и кажущиеся варварскими «просвещенному Западу» методы других эпох и других культур.

Миф о красоте преодолевает естественные рефлексы тела – не испытывать боли. «Красота» требует от женщины постоянного дискомфорта. Корсеты ушли в прошлое, но каблуки, от которых болят ноги, макияж, не позволяющий прикоснуться к лицу, одежда, слишком облегающая или слишком открытая, не по погоде – десятки мелочей, из которых составляется искусственная «красота», требуют от женщины постоянного, привычного дискомфорта. Голодание и пластическая хирургия – это следующие логические шаги. «Красота требует жертв».

Жертвы красоты постепенно привыкают к ее пыткам, начинают воспринимать их как должное, как часть их женского бремени, настолько, что предложения освободиться от него встречают яростный отказ. Нормализация женских страданий происходит в лучших традициях исторического, кросс-культурного отрицания женской боли. В христианской традиции родовые боли являются проклятьем женщины за прегрешение, эту боль она заслуживает, окупая ею свое существование.

Изобилие образов насильственной красоты вызывает притупление реакции и у наблюдателей. То, что некоторое время назад вызывало отвращение и страх – искусственные импланты в груди, «очищение» лица кислотой, отсасывание жира и перекраивание тела – теперь воспринимается буднично и нормально. На фоне сочетания гламурного садомазохизма и медицины красоты неудивительно, что насилие против женщин тоже кажется будничным и нормальным – если это можно делать врачам и фотографам, то почему не всем остальным?

Боль, которую испытывают женщины, не просто игнорируется – она отрицается. Когда женщина жалуется на боль во время медицинских процедур, ей говорят, что она преувеличивает, или что она может потерпеть, или что она должна «вести себя хорошо»; ее страдания не признаются, ее реакция на них заглушается. Вульф описывает боль и страдания женщин во время и после пластической хирургии, подчеркивая, что в отличие от процедур и результатов «настоящих» операций, здесь боль объявляется «дискомфортом», преуменьшается, и жалобы на нее объявляются изнеженностью и чрезмерной реакцией.

Жертвы ради красоты не воспринимаются всерьез, потому что считается, что женщины выбирают их добровольно. Однако в этом выборе нет ничего добровольного, потому что это выбор между выживанием и гибелью – социальной, если не физической. Мужчины обычно считают принуждением угрозу потери автономности. Для женщин принуждение приобретает другую форму: угрозу потерять возможность устанавливать связи с другими, быть любимой, быть желанной. Мужчины считают, что принуждение реализуется в основном через физическое насилие, но для женщин физические страдания более переносимы, чем боль от потери любви. Угроза потери любви может поставить женщину на место быстрее, чем занесенный кулак.

Над женщинами принято насмехаться из-за их жажды сохранить «красоту», но они цепляются за нее потому, что общество ставит их идентичность, их ценность, их статус сексуального существа в прямую зависимость от «красоты». У мужчин такой зависимости нет; физические несовершенства и возраст не лишают их сексуальности, не делают их «бесполыми» в глазах общества.

К угрозе потерять любовь добавляется угроза стать невидимой. Невидимые люди – те, кого не замечают, к кому не прислушиваются, кто не может повлиять на события. Мужчины всех видов и форм правят миром, старость только добавляет им уважения. Для женщины «красота» является условием получения хоть какого-то признания, какого-то влияния. И «красота» преходяща: зрелые и старые женщины исчезают из картины, изгоняются в безвластное ничто.

Женщины находятся в опасности из-за современного неправильного понимания Железной Девы. Мы все еще считаем, что хирургия в чем-то ограничена естественностью, очертаниями «совершенной» женщины. Это не так. «Идеал» никогда не имел отношения к женским телам… с реальной женщиной он больше вообще не соотносится.

Вульф описывает то, как с помощью современных технологий женские тела переделываются в нечто невозможное от природы, нечеловеческое. Современный идеал – мускулистые женщины с большой грудью, которые не появляются в природе. Участницы конкурсов красоты приходят туда из-под ножа хирурга. Практически невозможно найти модель или актрису, чья «образцовая» красота не была бы в чем-то рукотворной. Женщина больше не может быть «красивой» от природы – только в результате усилий и страданий.

Железная Дева превращает женщин в роботов – рукотворных, нечувствительных, но открытых для секса, накачанных лекарствами, которые приглушают их переживания, избавляют от душевного дискомфорта, вызванного двойными стандартами мифа. …Только вопрос времени, когда хирурги передвинут клитор, ушьют вагину, чтобы она была потеснее, расслабят мышцы горла и избавят женщин от рвотного рефлекса. Вульф завершает главу вопросом: этот робот, Железная Дева – действительно ли за ней будущее?

http://www.chaskor.ru/article....y_28875

vishnya-ru

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:06 | Сообщение # 3

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

не..ну я понимаю феминисток ито, что во всем виноваты мужики, но если даже 25% правда..
по мне -полный геноцид женщин

vishnya-ru

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:07 | Сообщение # 4

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

Мы начинаем цикл публикаций, в которых знакомим читателей с книгой Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются против женщин» (Naomi Wolf, ‘The Beauty Myth: How Images of Beauty Are Used Against Women’). Наоми Вульф – американская феминистка так называемой «третьей волны», автор нескольких известных книг, среди которых «Миф о красоте» остается, пожалуй, самой громкой и влиятельной.

В книге Вульф рассматривает стереотипные, нормативные представления о женской красоте в современном американском обществе как инструмент ограничения и угнетения женщин ради поддержания мужских властных институтов. Она сочетает экспрессивный полемический стиль с историческим и статистическим анализом. Книга, вышедшая в 1991 г., стала бестселлером, собрала широчайший спектр отзывов, от похвальных до критических, и вызвала бурные дискуссии в публичной сфере и в академических кругах. До сих пор она остается одним из значимых и постоянно цитируемых феминистических трудов.

Наоми Вульф пишет о том, как формируются и используются нормативные рамки «красоты» в современном американском обществе, и опирается преимущественно на опыт белых гетеросексуальных женщин среднего класса, что несколько ограничивает ее исследование и аргументацию. Однако ее анализ и выводы, к которым она приходит, во многом применимы к другим современным западным обществам и культурам, которые благодаря активному культурному обмену перенимают образы и идеалы, распространяя в том числе и «миф о красоте». Многие проявления «мифа о красоте» заметны в современной России, поэтому мы считаем полезным познакомить русских читателей с книгой Наоми Вульф.

Миф о красоте

Миф о красоте утверждает, что качество, которое называется «красота», существует, объективно и универсально. Женщины должны желать ее воплощать, а мужчины должны желать обладать женщинами, которые воплощают «красоту». Это воплощение обязательно для женщин, но не для мужчин; такая ситуация необходима и естественна из биологических, сексуальных и эволюционных соображений. Сильные мужчины сражаются за красивых женщин, а красивые женщины более успешны с репродуктивной точки зрения. Красота женщины соответствует ее плодородию, а поскольку система основана на сексуальном отборе, это неизбежно и неизменно.

Все это неправда. «Красота» не универсальна, в каждой культуре, в каждой стране и эпохе красивыми считались совершенно разные типажи и физические характеристики. «Красота» не является механизмом эволюции, ее идеалы меняются куда быстрее, чем эволюционирует человечество как вид, и даже сам Дарвин не был уверен в своем предположении, что «красота» является результатом «сексуального отбора», отклонявшегося от естественного отбора. У высших приматов внешние характеристики никак не связаны с желанностью самки для самцов, и самки сами инициируют сексуальные отношения; во многих человеческих племенах и культурах, древних и современных, зрелые женщины выбирали молодых мужчин и имели многих любовников, и это юноши соревновались перед ними в красоте, с помощью нарядов и украшений и соблазнительных поз, чтобы быть выбранными.

Миф о красоте в его нынешнем агрессивном виде – современное достижение, связанное с техническими достижениями – фотографией, печатью и т.д. – которые позволили широко распространять изображения человеческого тела. Наоми Вульф описывает его как реакцию на достижения феминистического движения. Начиная с 1830-х и до сих пор, ответом на каждое достижение женщин в борьбе за свои права становилось – в числе прочего – ужесточение стандартов красоты, которые им предписывались. Они заменяли юридические и материальные ограничения, от которых женщины избавлялись, добившись права голосовать, иметь собственность, учиться, работать, принимать репродуктивные решения и заниматься сексом. Все юридические и материальные ограничения дополнялись идеалами и стереотипами «женского» поведения, «женского» мышления и «женской» красоты, которые всегда подавались как «естественные» и «вечные». Вульф перечисляет эти рамки, начиная с викторианской эпохи, когда новейшие «достижения» медицины представляли женщину якобы от природы одновременно истеричкой и ипохондриком, в то же время утверждая, что приличная женщина не может желать и испытывать удовольствия от секса; когда сформировалось принципиально новое представление о детстве, которое требовало постоянного присмотра матерей за детьми, что раньше не считалось необходимым; и когда «женской работой» стали механические, трудоемкие и малоосмысленные задачи, такие, как вышивание. Все это было «неотъемлемыми свойствами» женщины среднего класса, которая в других условиях могла бы претендовать на образование, а затем и на политическую и экономическую власть. Женщины низшего класса просто работали наравне с мужчинами своего же класса, но за значительно меньшие деньги.

В послевоенные годы, на фоне многочисленных достижений женского движения, добившегося права голоса, образования и работы для женщин, идеалы и стереотипы изменились, превратившись в описанную Бетти Фридан «Загадку женственности» - якобы природную и естественную любовь женщины к домашнему хозяйству и уходу за семьей. Новая «истинная женщина» снова получала список занимающих много времени, нескончаемых, самовозобновляющихся задач по уборке, готовке и воспитанию детей, за которыми ей некогда было осознавать и стремиться к собственным целям. И все же женщины преодолели и эти рамки.

Новые границы «мифа о красоте» пролегли не по публичной сфере прав и свобод, не по дому и быту, а непосредственно по телу и душе женщины. Миф о красоте нового поколения – это мощнейший инструмент психологического воздействия, пользующийся всеми возможностями информационного века, чтобы сделать образ современного идеала женской красоты вездесущим и всепроникающим. Вульф пишет:

Это не теория заговора… Общества все время изобретают чем-то полезные выдумки о самих себе, как делают это отдельные люди и целые семьи. Хенрик Ибсен называет их «необходимой ложью», а психолог Дэниэль Голман описывает их работу на социальном уровне как такую же, какую они проделывают в семьях: «Избежание конфликта за счет того, что от пугающего факта отвлекается внимание, или его значение подается в приемлемом формате». Цена этих социальных «слепых пятен», пишет он – разрушительные коллективные иллюзии. У женщин появилось так много возможностей, что они угрожают дестабилизировать институты, на которых держится культура мужского доминирования, и коллективная паническая реакция обоих полов привела к потребности в образах-противовесах.

Чуть раньше Вульф говорит об истинном содержании мифа о красоте: он утверждает, что описывает близость, секс и любовь, что выражает восхищение женщинами. На самом деле он состоит из эмоциональной дистанции, финансов и подавления сексуальности. Миф о красоте – совсем не о женщинах. Он – о мужских институтах и институциональной силе. Миф исключает реальных женщин, их тела и их голоса, заменяя их образами искусственной и недостижимой «красоты». Для «необходимой лжи» нужно поддержание подсознательной неуверенности в себе и тревожности; тем более ее гарантирует экономическая необходимость. Экономика, которая зависит от рабского труда, нуждается в пропаганде образов рабства, которые его «оправдывают». Западная экономика на сегодняшний день полностью зависит от того, что женщинам постоянно платят мало. Стала совершенно необходима идеология, которая заставляет женщин чувствовать себя «ничего не стоящими» - в противовес тому, как феминизм начал учить их чувствовать себя стоящими многого. Для этого не нужен заговор, достаточно атмосферы. …Поведение, необходимое из экономических соображений, превращается в социальную добродетель. Как только стало невозможно определять основную социальную ценность женщины как достижение идеального домашнего уюта, миф о красоте переопределил ее как достижение идеальной красоты.

Откуда миф о красоте берет силы? Почему он появляется раз за разом в ответ на активные действия женщин? Почему его действие так разрушительно? Вульф объясняет это, снова отсылая к истории мифа, к женственности викторианской – болезненной, эмоциональной и фригидной, и к женственности пятидесятых – ухоженной, бездумной и одомашненной: качества, которые в данный период называют красивыми в женщине, являются символами женского поведения, которое является желательным для данного периода. Миф о красоте на самом деле всегда предписывает поведение, а не внешний вид.

В рамках мифа о красоте женщине предписывается набор поведенческих характеристик и действий, внутренне противоречивый, но обязательный для того, чтобы быть «хорошей», «настоящей», чтобы заслуживать любовь, счастье, профессиональный успех. Эти характеристики, а также механизмы распространения мифа, Вульф подробно анализирует далее в книге. Она нередко использует образ Железной Девы – символического воплощения мифа о красоте: Изначально Железная Дева – средневековый пыточный инструмент, гроб в форме женского тела, на котором рисовалось изображение прелестной улыбающейся девушки. Несчастную жертву медленно закрывали внутри; опускавшаяся крышка не давала ей двигаться, и она умирала либо от голода, либо, в более милосердном варианте, от металлических шипов в крышке гроба. Этот образ как нельзя более подходит к описанию мифа о красоте, который лишает женщин возможностей, запирает их в жестких рамках и нередко буквально приводит к насильственной или голодной смерти.

Кроме того, миф о красоте способствует разъединению женщин, подрывает их активность в продолжающейся борьбе за свои права, за равное положение в мире. Неудивительно, что одновременно с новым расцветом мифа о красоте появился и постоянно сопровождающий Железную Деву образ Уродливой Феминистки. Он проводит черту между Настоящими Женщинами (которые стремятся быть красивыми) и Страшными Феминистками (которые красивыми быть не могут по определению). Это часть идеологического подрыва феминистических достижений женщин, и одновременно механизм их разъединения. Конкуренция между женщинами включена в миф, чтобы помешать им объединяться. …Зрелость «некрасива», потому что женщины с возрастом получают больше власти, и потому, что нужно каждый раз разрывать связи между поколениями женщин: более старшие боятся более молодых, молодые боятся старых… А главное – женская идентичность должна быть основана на нашей «красоте», чтобы мы оставались уязвимыми для одобрения извне, чтобы жизненно важный и чувствительный орган самооценки мы носили открытым и ранимым.

В своей книге Наоми Вульф разбирает механизмы конструирования мифа и его действие в разных сферах жизни. Начинает она с главы «Работа», в которой рассматривает применение мифа о красоте на рынке труда, включая «красоту» как профессиональную характеристику женщин, создание некомфортной рабочей обстановки для женщин, сексуальные домогательства на рабочем месте и т.д. В следующей главе, «Культура», анализируется роль женщины в культуре, а культуры – в жизни женщин, и то, как в этом участвует миф о красоте. Глава «Религия» проводит многочисленные параллели между мифом о красоте и религиозными постулатами, и использование религиозной символики для его поддержания и усиления. Глава «Секс» посвящена связи между мифической «красотой» и женской сексуальностью, которые в рамках мифа представляются взаимозаменяемыми и презентируются в массовой культуре с помощью гламурной порнографии, которая не только задает жесткие, подавляющие рамки для женской сексуальности и телесности, но и эротизирует насилие над женщинами. В главе «Голод» Вульф разбирает худобу как обязательный компонент «красоты» и анализирует физические и психологические последствия этого жесточайшего ограничения женской телесности, от анорексии до психологической подавленности, послушности и восприимчивости, свойственной голодным людям. И наконец, в главе «Насилие» анализируются формы насилия над женщинами, поддерживаемые мифом о красоте, от избиений и принуждения к сексу до насилия, причиняемого женщинами самим себе в погоне за «идеальной» внешностью – пластической хирургии.

vishnya-ru

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:08 | Сообщение # 5

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

Работа

Мужчины веками использовали женщин – и женскую «красоту» - как валюту, которой обменивались между собой. Неудивительно, что представления о красоте фактически включают ее в экономику в качестве денежного эквивалента: «девушка на миллион долларов», «дорого выглядеть», «твое лицо – твое богатство»… Красота была характеристикой женщины как товара. А когда женщина вышла на рынок труда в качестве субъекта, миф о красоте сделал красоту ее характеристикой как профессионала – характеристикой настолько произвольной и хрупкой, что она постоянно подрывает возможности женщины на рынке труда.

Вульф приводит статистику, описывающую стремительный рост количества женщин на рынке труда, и проводит аналогию с приливом рабочей силы иммигрантов в разные периоды существования разных стран. Иммигрантов всегда боялись, потому что их рабочие качества обычно превосходили качества местного населения, и тем самым они занимали рабочие места и меняли экономику. Страх выражался в создании стереотипов, ограничивающих возможности иммигрантов, и в дискриминации. Вышедшие на рынок труда женщины так же опасны для статус кво, для существующей мужской рабочей силы и мужской экономики, как иммигранты – для местных. Но женщины – не меньшинство в количественном значении слова. И они умеют работать вдвое больше мужчин.

В подтверждение этого Вульф также приводит статистику и результаты многочисленных исследований. Все они утверждают – женщины работают больше, лучше, эффективнее, даже при худших стартовых условиях добиваются более высоких результатов, чем мужчины. Современные женщины добиваются успехов в профессиональной сфере, несмотря на то, что дома их ждет «вторая смена» - то, что не считается за работу: домашнее хозяйство, включающее уборку, готовку, уход за детьми, стариками и больными. Им по-прежнему занимаются преимущественно женщины, даже в семьях, где работают оба партнера, и делают это бесплатно. Экономика индустриализированных стран рухнула бы, если бы женщины перестали выполнять эту работу бесплатно.

Красота стала «третьей сменой», необходимой, чтобы мужчины смогли удержать первенство перед женщинами, обходящими их даже в условиях сочетания профессиональной и домашней рабочих смен. Раньше красота была профессиональной характеристикой только для определенного узкого набора профессий, построенных вокругдемонстрации красивой внешности: манекенщицы, актрисы, танцовщицы, эскорты-сопровождающие. Профессиональные красавицы не имели высокого статуса в обществе и не пользовались уважением. Однако чем больше влияния получают в обществе женщины в ходе феминистического развития, тем – парадоксальным образом – больше влияния и уважения достается профессиональным красавицам, и тем больше красота становится обязательной профессиональной характеристикой любой женщины, независимо от профессии. Пресловутая «презентабельная внешность» распространяется в сферы, в которых внешность не должна иметь значения – причем это правило относится только к женщинам.

Наоми Вульф описывает три «необходимые лжи» красоты как профессиональной характеристики: 1. «Красота» определяется как легитимная и обязательная характеристика для получения женщиной власти и влияния. 2. Дискриминация первого пункта маскируется за утверждением, что любая женщина может добиться «красоты», если будет прикладывать достаточно много усилий. 3. Рабочей женщине навязали понимание красоты, которое подрывает образ мысли, развитый у нее женским движением. Таким образом, «красота» стала для работодателей легитимным средством для того, чтобы якобы проверять профессиональные качества женщины, упорство в достижении цели и так далее, на практике имея возможности постоянно «осаживать» ее из-за несоответствия идеалу. В то же время «красота» постоянно разрушает самооценку женщины и ее уверенность в себе как в профессионале. Современная работающая женщина сталкивается с тем, что для получения признания ей нужно совмещать функции профессионала в своем деле, профессиональной домохозяйки, жены и матери, и профессиональной красавицы, и во все три эти рабочие смены быть на высоте – иначе ее успех объявляется фальшивым.

Для внедрения «красоты как профессиональной характеристики» сформировалась идеология женских журналов, в которых язык упорства и целеустремленности, необходимых в работе, применяется к бесконечной переделке собственного тела – «если будешь больше трудиться, сможешь стать как наша (нарисованная в фотошопе нежизнеспособная) модель». Идеология «профессиональной красоты» использует женские страхи и укоренившееся, навязанное чувство вины для того, чтобы подавить сопротивление «третьей смене». В конце концов, «профессиональная красота» становится обязательной характеристикой женского статуса в рабочей среде.

Вульф описывает историю формирования «красоты как профессиональной характеристики» в США, перечисляя ключевые события и показательные судебные процессы, в ходе которых суд поддерживал двойные стандарты, применявшиеся к женщинам. Процессы демонстрируют то, насколько произвольна характеристика «красоты», никак и никем не определяемая, кроме «смотрящего», то есть работодателя. Они же иллюстрируют то, что «красота как профессиональная характеристика» загоняет женщину в тупик: если она выглядит недостаточно женственно, красиво, привлекательно, прикладывает недостаточно много усилий для создания «профессионально красивой» внешности – ее увольняют или не повышают; если она выглядит женственно и привлекательно, прикладывает усилия для «наведения марафета», то недооценивается как работник и подвергается сексуальным домогательствам, которые оправдываются тем, что она их провоцирует своей внешностью.

Опасность «красоты как профессиональной характеристики» в том, что она никак не формализована, у нее нет критериев, и при этом она балансирует между «недостаточностью» и «провокационностью» - а точку баланса определяет кто угодно, только не сама женщина. Дресс-код для мужчин-профессионалов – это униформа, относительно четкая и понятная всем. Дресс-код для женщин-профессионалов – это лабиринт, где нужно лавировать между привлекательностью и легкомыслием, женственностью и солидностью. При этом вина за неудачу всегда ложится на женщину, хотя условия для неудачи созданы были не ею.

Еще одна опасность «профессиональной красоты» - то, как тесно она связана с возрастом. Вульф рассматривает пример профессиональных новостных ведущих, где рядом со зрелыми и пожилыми мужчинами – седыми и лысыми, морщинистыми, с толстыми или крючковатыми носами, с нестандартными, характерными, уникальными лицами – оказывались молодые женщины, к внешности которым выдвигался жесткий набор требований, сводившихся к однотипности. Возрастные характеристики усиливают уникальность внешности, индивидуальный опыт оставляет на ней следы. Приравнивание «красоты» к молодости лишает зрелых, опытных женщин права на свою зрелость, опыт и индивидуальность – в том числе в рабочей среде. В то же время, чем старше становится женщина (и чем больше профессиональных успехов она добивается с возрастом), тем сильнее она отступает от рамок «красоты» - и тем больше усилий ей приходится прикладывать, чтобы соответствовать; тем больше ее успешность как профессионала подвергается давлению из-за ее «неуспешности» как профессиональной красавицы. Мужчина с возрастом только наращивает свой профессиональный статус. Женщина имеет больше профессиональных возможностей в молодости и больше рискует остаться без работы или без возможностей карьерного роста с возрастом.

Вульф описывает потребность в женской рабочей силе как дешевой (недоплачиваемой), покорной и не стремящейся к карьерному росту, готовой заниматься отупляющим, скучным, механическим трудом на низших ступенях профессиональной иерархии, в то время как высшие ступени заняты мужчинами, и статус кво сохраняется. Она пишет: vКрасота как профессиональная характеристика дает работодателям то, что им нужно от женской рабочей силы с экономической точки зрения, воздействуя на женщин психологически на нескольких уровнях.
Красота как профессиональная характеристика поддерживает двойные стандарты. Там, где запрещена дискриминация на рабочем месте и в оплате труда по полу, сохраняется дискриминация по красоте – но только для женщин. От мужчин требуется выглядеть «профессионально»; от женщин требуется выглядеть «красиво», даже если это требование маскируется в более деловые термины вроде «презентабельной внешности».

Красота как профессиональная характеристика подрывает уверенность женщин в себе – и в своей внешности, и в своих рабочих качествах. «Красивая» женщина никогда не может быть уверена, на чем основаны ее рабочие достижения – на ее реальных способностях или на ее внешности. Остальные находятся в ситуации постоянного сравнения себя с «идеальной (профессиональной) женщиной», изображения которой нередко окружают со всех сторон вместе с эротизированными изображениями женщины-как-объекта. Вульф приводит исследования, которые показывают, что когда на рабочем месте есть сексуализированные изображения женщин, женщины постоянно ощущают себя в ситуации сравнения, у них ухудшается самооценка и возникает ситуация, равнозначная прямому сексуальному домогательству.

Красота как профессиональная характеристика подрывает финансовое положение женщин. Они тратят на поддержание «профессиональной красоты» намного больше денег, чем мужчины – и эти расходы вменяются им в обязанность. Мужчина может ограничиваться небольшим набором одежды и обуви, минимальным уходом за собой, и не обязан поддерживать «форму» и иллюзию молодости. Одежда и обувь, косметика и украшения женщин дополняются требованиями к их телу и лицу, для соответствия которым приходится проходить многочисленные времяемкие и дорогостоящие процедуры по «поддержанию формы», и даже обращаться к пластической хирургии.

Красота как профессиональная характеристика заставляет женщин конкурировать между собой, разделяя их на личном и на профессиональном уровне. Она же на физическом, телесном уровне утверждает для них несправедливость ситуации. …Оценка женщин как красавиц, а не как профессионалов, каждый день подкидывает им метафоры реальной экономической несправедливости, с которой они сталкиваются в работе: избирательные привилегии, фаворитизм при повышении, отсутствие социальной безопасности… Труд, вложенный в красоту, и красота как профессиональная характеристика на рабочем месте учат женщин тому, что к ним справедливость не относится. Эта несправедливость представляется им как нечто неизменное, вечное, приемлемое и порождаемое самой женщиной, такая же часть ее, как рост, цвет волос, пол и форма лица

http://www.chaskor.ru/article....n_28642

vishnya-ru

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:09 | Сообщение # 6

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

Женские журналы, по определению Наоми Вульф, служат «писанием» новой религии – Церкви Красоты, сменившей стремительно лишающиеся влияния традиционные церкви в качестве идеологического и морального ориентира для женщин, и парадоксально священной для мужчин.

Культура

В этой главе «Мифа о красоте» Наоми Вульф анализирует западную культуру и то, каким образом женщины (особенно женщины среднего класса) в ней оказываются так зависимы от ролевых моделей, которые им предлагает глянец и телеэкран, и так сильно подвержены воздействию мифа. Она цитирует Джона Бергера: «Мужчины смотрят на женщин. Женщины наблюдают за тем, как на них самих смотрят. Это определяет не только отношение мужчин к женщинам, но и отношение женщин к ним самим».

В мужской культуре женщины – всего лишь «красавицы», чтобы культура могла оставаться мужской. Когда женщины в культуре проявляют характер, они не желанны, в отличие от желанной безыскусной инженю. Красивая героиня - это оксюморон, потому что героизм – это индивидуальность, интересная и постоянно меняющаяся, а «красота» одинаковая для всех, скучная и неизменная.

В мужской культуре женщина бывает либо красивой, но глупой, либо умной, но некрасивой – ей не позволено иметь и ум, и тело. Вульф перечисляет многочисленные литературные примеры пар женщин, из которых одна умна, а другая красива, и неизменно одна выигрывает, а другая проигрывает мифу о красоте. Зато в женской литературе при столкновении красоты и души выигрывает душа – женская проза порождает многочисленные сопоставления бессердечных пустых красавиц и незаметных на первый взгляд, но умных и тонких женщин, за которыми в итоге оказывается моральная победа в истории. Тем не менее, мужская культура не оставляет женщинам места героинь в своих сюжетах, по крайней мере, не на тех же правах, что и мужчинам. Герои-мужчины своим умом и душой, своей дерзостью и смелостью двигают события; они становятся героями, потому что они выделяются среди других мужчин. Женщины существуют в сюжетах благодаря своей красоте; события с ними случаются из-за их красоты, а их активные действия порицаются и наказываются действующими в сюжете силами. [Читающая книги] девочка узнает, что истории случаются с «красивыми» женщинами, даже если они неинтересные. Но никакие истории, интересные или нет, не случаются с женщинами, которые не «красивы».

Миф о красоте утверждает, что качество, которое называется «красота», существует, объективно и универсально. Женщины должны желать ее воплощать, а мужчины должны желать обладать женщинами, которые воплощают «красоту». Это воплощение обязательно для женщин, но не для мужчин; такая ситуация необходима и естественна из биологических, сексуальных и эволюционных соображений. Сильные мужчины сражаются за красивых женщин, а красивые женщины более успешны с репродуктивной точки зрения. Красота женщины соответствует ее плодородию, а поскольку система основана на сексуальном отборе, это неизбежно и неизменно.
Наоми Вульф «Миф о красоте: как образы красоты используются против женщин»Значительную часть главы Вульф посвящает женским журналам, опровергая насмешливое отношение к ним, бытующее в мужской культуре. Женские журналы, пишет она, представляют собой женскую массовую культуру. «Общая» массовая культура склоняется к мужскому взгляду, мужской точке зрения, и это видно по тому, каким темам она отдает приоритет и как их освещает; «суперкубок занимает первую страницу, а изменения в законодательстве о детских садах – один абзац на внутренних страницах». Мужские вопросы освещаются на «общих» страницах, в общих передачах, в прайм-тайм, а женские – на «женских» страницах и в «женское» время, днем, для домохозяек. Женские журналы, по наблюдениям Вульф, являются одновременно женским пространством и их окном в массовую культуру со своей точки зрения, и к тому же предоставляют возможность диалога между женщинами посредством «писем в редакцию».

Согласно анализу Вульф, женские журналы, несмотря на пропаганду «мифа о красоте», а до него – «загадки женственности», «популяризировали феминистские идеи больше, чем любые другие материалы, и точно больше, чем откровенно феминистские журналы». Она описывает острые женские темы, которые поднимались в глянце, от доступа к абортам и контрацепции до – как ни странно - позитивного отношения к собственному телу. В то же время они являются увеличительным стеклом конфликта между реальными женскими потребностями и стремлениями и «красотой», которой женщины платят за возможность и право их реализовывать.

Женские журналы заменяют женщине советчицу, наставницу, ролевую модель, которой ей так остро не хватает в обществе. Реальные женщины-ролевые модели видны редко, и большинство из тех, кого предлагает массовая культура – это «профессиональные красавицы». Матери и старшие знакомые проигрывают тем, что они стареют – недопустимый грех в обществе «мифа о красоте». Миф же заставляет женщину считать других женщин конкурентками, видеть в них врага еще прежде, чем они заговорят. В то же время женские журналы предлагают не только знания, но и доверительный, интимный тон, как будто внушающий уверенность в себе, гордость за себя, дающий силы двигаться дальше. Они создают ощущение клуба, круга близких подруг, объединяющихся для того, чтобы помочь друг другу.

Однако, одной рукой поддерживая, другой эти ласковые подруги-наставницы отравляют свои дары. Журналы подрывают уверенность женщин в себе, сопоставляя их с «образцами» красоты и неизменно находя недостатки, и диктуют им «правила» указующим тоном, который трудно представить в мужских журналах, пользуясь тем, что женщины еще недавно были вынуждены подчиняться во всем указаниям извне.

Рост и развитие женских журналов исторически сопровождали рост и развитие женского движения – и «мифа о красоте», который был и остается инструментом его сдерживания. Женские журналы чувствительно реагировали на положение женщин; например, викторианские журналы были полностью посвящены интересам женщин, запертых дома, но с началом Первой Мировой они развили социальную осознанность, соответствующую женщинам, которые стали активно участвовать в работе, связанной с военными действиями. Аналогичная ситуация наблюдалась и в сороковые. В то же время журналы с их рекламодателями стремились уравновесить женскую активность уговорами «сохранять женственность и красоту» даже на мужской работе. Вышедшие на рынок труда женщины обретали ощущение компетентности, уверенность в себе, автономность и финансовую независимость, но статьи и реклама в журналах напоминали им о необходимости сохранять Женские Качества. А после окончания войн, когда вернувшимся с фронта мужчинам потребовались рабочие места, журналы принялись сладко петь о домашнем уюте как должном месте и призвании женщины, вопреки тому, что больше половины женщин поначалу не стремились возвращаться в дом, их вполне устраивали освоенные за время войн рабочие места и публичная сфера деятельности. Вульф подчеркивает, что хотя многие исследователи отмечают, что женские журналы отражают исторические изменения, мало кто рассматривает то, как они их определяют, предлагая женщинам те социальные роли, в которых они лучше служат интересам рекламодателей.

Пересказывая посвященную женским журналам и рекламе в них главу из «Загадки Женственности» Бетти Фридан, Наоми Вульф приводит примеры того, как в пятидесятых изменилось распределение влияния на содержимое журнала между редакцией и рекламодателями, и журналы начали еще активнее работать на рекламодателей, создавая у женщин ощущение неидеальности, недостаточной компетентности как домохозяйки (высшая задача женщины), от которого можно было избавиться с помощью того или иного продукта – бытовой химии, электроники, посуды, мебели… Теперь журналы практически в тех же терминах и теми же методами навязывают ощущение неидеальности женщины как красавицы – ее новая высшая задача. Как раньше главной задачей женщины-домохозяйки было покупать товары для дома, так теперь главная задача женщины-красавицы – покупать товары для красоты, а для этого нужно поддерживать ее в состоянии постоянной неуверенности, стремления к недостижимой «красоте».

«Перенос вины», культивируемый женскими журналами, Вульф связывает с распространенной реакцией на феминисток, которых всегда старались представить «некрасивыми», не интересующими мужчин и потому злыми на них женщинами, тем самым одновременно обесценивая их критику мужской культуры и вызывая у женщин страх перед ярлыком «феминистки». В то же время красивая женщина, как считает мужская культура, не может быть умной; следовательно, слова любой женщины не имеют значения – она либо красива и, значит, глупа и говорит бессмыслицу, либо некрасива, а значит, неуспешна как женщина и обозлена. Журналы играют и на этом, проводя границу между интересами «настоящей женщины» и «неженственной» активной борьбой за еще недостигнутые права и свободы.

Журналы представляют собой посредника между производителями товаров и женщинами, которые их покупают, и финансируются за счет производителей-рекламодателей. Именно они контролируют содержимое женских журналов, наполняя его статьями, которые нужны по большей части для того, чтобы создать видимость нужности товаров. Вульф приводит цифры, свидетельствующие о том, что все больше содержания женских журналов принадлежит рекламодателям и диктуется ими, и цитаты редакторов, иллюстрирующие, как редакция регулярно оказывается бессильна перед их требованиями. Чем больше люди привыкают игнорировать рекламные послания, тем более навязчивыми и всепроникающими они становятся.

Рекламодатели определяют не только то, что должно публиковаться в женских журналах, но и то, чего там не должно быть. Заключая контракты, они оговаривают, какие темы и как не должны освещаться; они могут отозвать свою рекламу – и свои деньги – если журнал поднимает «неудобные» для них темы. Вульф приводит примеры того, как журналы лишались рекламодателей и их финансирования за то, что публиковали недостаточно накрашенных женщин, или хвалили красоту естественных седых волос, или демонстрировали на обложке вместо моделей женщин, отличавшихся достижениями, но не «красотой». Рекламодателям нужно, чтобы читатели считали плохими видимый возраст, или «лишний» вес, или лицо без косметики, потому что на их ненависти к своему телу держится многомиллионная индустрия.

Есть в журналах и более прямолинейная цензура: они не могут публиковать всю правду о продукции своих рекламодателей. Они публикуют только хвалебные отзывы, только данные, подтверждающие действенность продукта, но не критику и не факты о побочных эффектах. Об этом Вульф будет еще говорить в следующей главе, «Религия», а пока она переходит к теме ретуши, в наши дни превратившейся в фотошоп – еще одной форме журнальной цензуры.

Женщины в возрасте либо не появляются на страницах журналов, либо ретушируются так, чтобы выглядеть моложе. Ни один снимок женщины не обходится без ретуши, которая делает ее «красивее» - то есть ближе к безликой Железной Деве мифа и дальше от себя самой как уникальной индивидуальности. «Теперь читатели не представляют, как выглядит в печати настоящее лицо шестидесятилетней женщины, потому что его перерисовали и оно выглядит на сорок пять. Хуже того, шестидесятилетние читательницы смотрят в зеркало и думают, что выглядят слишком старыми, потому что сравнивают себя с отретушированным лицом в журнале».

Как это сочетается с ценностями Запада, который ненавидит цензуру и верит в свободный обмен идеями? Это не праздный вопрос. Речь идет о самых основополагающих свободах: свободе представлять собственное будущее, праве гордиться своей жизнью. …Ретушь, стирающая возраст с лиц женщин, стирает их идентичность, силу и историю.

Вульф описывает идеальный журнал, который представляет в позитивном свете моделей полных, невысокого роста, пожилых, или вообще обходится без моделей, изображая настоящих, обычных женщин. Допустим, в нем принята политика отказа от жестокости по отношению к женщинам… он не пишет об экспресс-диетах, не предлагает мантры ненависти к себе, не рекламирует профессии, которые разрезают здоровые женские тела. Допустим, в нем публикуются статьи, которые хвалят величие видимого возраста, полные любви фотоэссе о телах женщин всех форм и пропорций, с ласковым интересом изучаются изменения тела после беременности, родов и грудного вскармливания, предлагаются рецепты без приправы наказания и вины и печатаются соблазнительные изображения мужчин. Такой журнал разорится, потому что потеряет рекламодателей – и читателей. Женщины сами настолько погружены в «миф о красоте», что часто интернализируют его, не веря, что женские темы и вопросы могут быть интересны без приправы «красоты».

vishnya-ru

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:10 | Сообщение # 7

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

Религия

Женские журналы, по определению Наоми Вульф, служат «писанием» новой религии – Церкви Красоты, сменившей стремительно лишающиеся влияния традиционные церкви в качестве идеологического и морального ориентира для женщин, и парадоксально священной для мужчин. Анализируя причины того, почему это замещение оказалось столь успешным, она пишет о том, как женщины, только что избавившиеся от каркаса прежней религии и прежних норм – каркаса, который их ограничивал чистотой телесной и чистотой в доме, запирал в приватную сферу дома и семьи, но который в то же время давал им моральное вознаграждение в виде статуса «хорошей женщины» и даже возможности для определенной поэтической самореализации – женщины, привыкшие подчиняться авторитетам и еще не научившиеся опираться только на свои взгляды, приняли новую систему мифа о красоте, успешно маскировавшуюся под «свободу» чувственности, творчества и самореализации.

Вульф отмечает, что «кастовую систему красоты» принимают на веру даже те, кто склонен относиться критически ко всему остальному в мире. Скептицизм современности исчезает, когда заходит речь о женской красоте. Она до сих пор – и даже больше, чем когда-либо – описывается не как что-то определяемое смертными, формируемое политикой, историей и рыночной системой, а так, словно существует высшая, божественная власть, которая диктует бессмертное писание о том, что делает женщину приятной взгляду.

Многие исследователи сравнивали ритуалы красоты с религиозными обрядами, отмечали образы «искушения и греха» в описаниях диет, и даже анализировали буквальное включение религиозных (христианских) понятий в лозунги индустрии красоты. Вульф идет дальше, рассматривая буквальное использование традиционных техник мистификации и промывания мозгов, к которым обычно прибегают религиозные культы, в культе красоты.

Она описывает структуру новой религии, отталкиваясь от иудео-христианской традиции, которая пропитывает всю западную культуру и которую люди Запада прямо или косвенно усваивают с детства. Начинает Вульф традиционно, с «сотворения», в котором мужчина создан по образу и подобию Бога, но женщина сотворена из мужчины, лишь в дополнение к нему, вторичная и второстепенная. В религии красоты тело женщины всегда несовершенно, оно стремительно портится – стареет, полнеет, меняется. В мужчине внешние изменения – это следы опыта и индивидуальности, вызывающие уважение; в женщине они недопустимы. Вторичное и несовершенное, женское тело нуждается в рукотворных изменениях, от косметики до пластической хирургии, и многие из них болезненны, потому что боль «очищает» плоть. Большинство женщин испытывает постоянное недовольство своим телом и стремится что-то предпринимать по этому поводу, в то время как большинство мужчин спокойно принимает свои тела такими, какие они есть – «по образу и подобию Бога».

Первородный грех в религии красоты заключается в том, что женщины рождаются женщинами, и потому они несовершенны с точки зрения идеала красоты. Вульф приводит цитату из рекламы средства против старения, которое предлагается использовать уже в 21 год, потому что «причины старения уже начались, хотя признаки могут быть еще не видны». Несовершенства, невидимые и врожденные, преследуют любую женщину, и с точки зрения мифа она может лишь стремиться «искупить» этот грех, прикладывая все усилия для погони за недостижимым «совершенством». Там, где раньше финальным наказанием за первородный грех была смерть как таковая, теперь ею стала «смерть красоты». И если за смертью в христианстве следовала «жизнь вечная», то за смертью красоты следует жизнь долгая и мучительная, в порицаемом и уязвимом статусе «некрасавицы».

Если прежняя религия делала запретным и неизменно желанным воплощением первородного греха секс, то новая религия красоты назначает в качестве такового еду. Практически все христианские запреты и страхи, относящиеся к сексу, теперь относятся к еде: желание, искушение, «падение», страх, что «все увидят», отчаянные попытки очистить тело от признаков «падения», и бесконечное презрение к себе; страх, вина и стыд, которые следуют за удовольствием. И как прежде мужчинам секс был дозволен, в то время как женщинам – запретен, так и теперь мужчины могут есть, что хотят, в то время как женщины испытывают стыд за каждый кусок. Вульф отмечает много аналогий в ритуалах, отношении и формулировках, которые демонстрируют, насколько полным и всесторонним оказался перенос греховности.

В лучших религиозных традициях женщины живут в атмосфере постоянного невидимого наблюдения и оценки. Журналы, эксперты и даже подруги убеждают, что нужно постоянно «выглядеть на все сто», на случай, если встретишь Свою Судьбу (мужчину) по дороге к мусорному баку; что каждый лишний килограмм будет немедленно заметен окружающим, и за этим последует порицание; что даже невидимые пока признаки в любой момент могут стать видимыми. Даже в одиночестве многие женщины не могут избавиться от необходимости выглядеть привлекательно для постороннего критического наблюдателя, который не только следит, но и выносит суждения о каждом ее жесте и каждой морщинке, как прежде Бог наблюдал и судил каждое действие и каждую мысль. В результате, как религиозные фанатики, женщины становятся самыми жестокими судьями для самих себя.

Религиозные ритуалы неизменно включают в себя очищение, попытки избавиться от греховности – в культе красоты это вес и возраст. Вульф приводит многочисленные цитаты из лексикона индустрии красоты, которые демонстрируют ее привязанность к идее «очищения», порой буквально ассоциирующуюся с попаданием в рай. Женщина существует в постоянном цикле излишества и очистительного искупления. Вульф описывает ритуалы очищения в салонах красоты и центрах пластической хирургии, отмечает их сходство с религиозными ритуалами очищения, в которых человек передает себя в руки других, часто подвергается боли, порой получает шрамы или татуировки. По окончании очищения он становится «новым человеком», его подталкивают отказаться от прошлой жизни и начать новую – как бывает с прошедшими курсы похудания или пластическую хирургию женщинами, которым рекомендуют не просто наслаждаться своим новым социальным статусом «красавицы», но и избавиться от следов прошлого, например, сжечь фотографии.

Вульф описывает два культа новой религии: Культ Страха Возраста и Культ Страха Веса. Описывая первый, она анализирует то, как методы продажи антивозрастной косметики используют методы религиозных культов, чтобы смутить покупательницу и заставить ее подчиниться, ощутить свое несовершенство, купить продукт. Это и подача товара как «дара свыше», и вкрадчиво-навязчивые методики продаж, и «магический», непонятный, «особый» псевдонаучный язык, которым описывают товары индустрии, продукцию которой Вульф называет «миррой».

В рекламе этот загадочный бессмысленный язык доведен до совершенства лишь для того, чтобы прикрыть простой факт: кремы для кожи на самом деле ничего не делают. Вульф приводит статистику и факты, которые демонстрируют, как косметическая продукция для ухода за собой, принося производителям огромные прибыли, не приносит никакой пользы потребителям. Реклама косметики использует достижения науки – а также ее стиль подачи материала, с графиками и цифрами – для того, чтобы создать иллюзию действия, чтобы убедить потребительниц в существовании «незаметных глазу» врагов, которые скоро приведут ее к старению или другим несовершенствам, и даже в том, что действие их средств тоже может быть незаметным глазу, но на самом деле они якобы действуют. Подводя итоги этой иллюстрации абсурда, Вульф пишет: Если «враг» невидим, «барьер» невидим, «разрушительный эффект» невидим, и результаты помазания миррой «могут быть невидимы невооруженным глазом», мы оказываемся в пространстве чистой веры, где «наглядное доказательство» предоставляется в виде «заметного улучшения» количества ангелов, танцующих после применения средства на острие иглы.

Даже сами работники косметической индустрии признают, что их продукция не делает ничего; а правительственные организации, отвечающие за контроль над ней, неохотно говорят, что если бы эта продукция действовала так, как заявлено, то должна была бы считаться лекарственной, а не косметической, и проходить куда более строгие проверки. Но важнее всего то, что женщин постоянно обманывают на протяжении десятилетий, этот обман известен и участникам, и тем, кому положено их контролировать, но с ним никто ничего не делает, позволяя косметическим компаниям культивировать миф о красоте и использовать его для своей выгоды, а женщинам – терять огромные суммы, подрывая их и без того часто уязвимое финансовое положение.

Говоря о Культе Страха Веса, Вульф демонстрирует еще более откровенные методы «промывания мозгов», особенно очевидные в многочисленных системах группового и массового похудания, распространившихся по Америке, а затем и по миру. Логика контроля веса опасна тем, что опирается на техники, вызывающие у адепта зависимость от культового мышления и искажающие его восприятие реальности. Женщины, которые выбирают инициацию в культ, скоро обнаруживают, что не могут остановиться. Для этого есть веские физические и психологические причины.

Культы следуют авторитарной структуре – и тон рекомендаций диетологов имеет авторитарную интонацию. Культы проповедуют «отречение от мира» - и диеты требуют отказаться от мирского удовольствия еды, а следом от привычек и от прошлого. Члены культов считает, что им одним дарована истина – и женщины, сидящие на диетах, ощущают себя одновременно хранителями тайны своего несовершенства и проповедниками нового знания. Для контроля над мыслями участников культа используется шесть основных техник изменения состояния сознания: молитва, медитация, речитативы, групповые ритуалы, психодрама и исповедь. Все эти методы, или их близкие аналоги, используются в системах похудания: речитативы для отказа от еды, медитации на еду (ешьте одно яблоко полчаса), группы взаимопомощи и совместные занятия, публичное отслеживание своего питания и веса на специальных сайтах, и так далее. Играет роль внимание к мелочам, например, подсчет калорий, и постоянное ощущение вины за «запретные» желания. Женщины на диете постоянно следят за собой – и постоянно чувствуют оценивающий взгляд «авторитета», реального или воображаемого. Постоянное отслеживание будничных мелочей – вот как изменяется сознание женщины в отношении еды. Известно, что это отслеживание заставляет женщин чувствовать себя немного сумасшедшими. Но не признается, что они на самом деле немного сходят с ума… такая форма повторений, навязанная человеку, и так находящемуся в стрессовом состоянии, меняет функционирование мозга. В таком состоянии члены культов становятся более склонны к внушению, к перепадам эмоций под влиянием внешних факторов, к агрессии или к саморазрушительному поведению.

Сам по себе голод, который испытывают сидящие на диете – это один из давно известных инструментов воздействия на психику. Вместе со страхом непредсказуемого будущего, усиливаемым культом страха возраста, и ощущением долга – в данному случае «женского долга» быть «красивой и женственной», еще одной части религии красоты – эти методы использовались и используются по всему миру для того, чтобы удерживать людей в подчинении и не давать им задуматься о своей ситуации и о том, как ее изменять.

Красота становится для женщины новой добродетелью, обещанием социального статуса и последующей награды, за которую стоит пострадать сейчас. Вместо реализации своих желаний женщины подчиняются поговорке «красота требует жертв» и жертвуют собой – своим временем, силами, деньгами, здоровьем, удовольствиями, целями в жизни – ради красоты и ее отдаленных обещаний

http://www.chaskor.ru/article....j_28701

Асфура

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 18:15 | Сообщение # 8

Звезда клуба

Группа: Пользователи

Сообщений: 16143

Награды: 89

Статус: Offline

Ну, с учетом того, каков % людей с тяжелыми степенями ожирения в США, то до голодной смерти этой нации очччень далеко. При этом все эти женсчины 150 -200 кг обычно имеют симпатичных обеспеченных бой-френдов и мужей, то есть ни разу не являюццо социальными отщепенцаме, как это было бы с большинством из них в той же России.

На фиалковом диване без кота – это полная фуета (с)

AKC

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 20:34 | Сообщение # 9

невозможно не влюбиться

Группа: Проверенные

Сообщений: 2001

Награды: 102

Статус: Offline

А я в целом согласна с автором
По-крайней мере у меня очень конкретный психологический загон на тему некрасива=не привлекательна сексуально
При чем в отношении мужчин я воспринимаю аналогичный постулат, как полный бред
Действительно стереотип красоты очень влияет на многие сферы жизни, в т. ч. и на работе
И действительно постоянное чувство вины, что я недоработала/ много чего съела/ съела запрещенное/ не соответствую стандартам красоты и идеальной хозяйки
Так что книжка, чую, очень полезная для переосмысления

Женщину надо любить так, чтобы ей и в голову не пришло, что кто-то другой может любить её ещё сильнее…

felfel

Дата: Понедельник, 23.07.2012, 20:57 | Сообщение # 10

Звезда клуба

Группа: Проверенные

Сообщений: 9165

Награды: 50

Статус: Offline

Quote (AKC)

Действительно стереотип красоты очень влияет на многие сферы жизни, в т. ч. и на работе

Не знаю! Когда я была реально толстенькой, работала с клиентами, мужики балдели! "Ах как вы вы с нами хорошо общаетесь" "А фельфелечка сегодня работает?" Руководство наставляло "Какая у нас молодец Фельфель"))))))))
АКсюш тебе просто кажется. Все внутри, в голове .
А лишний вес плохо для здоровья и не нужно в принципе )) Нужен нормальный вес всем: и мужчинам и женщинам)): Диеты- фигня, главное спорт и для психики и для самочувствия)

Восток - ты юности моей фантазия
Учитель мой, как делать деньги (с)

Сообщение отредактировал felfel - Понедельник, 23.07.2012, 21:00

ElKa444

Дата: Четверг, 26.07.2012, 13:28 | Сообщение # 11

Воспитанник клуба

Группа: Проверенные

Сообщений: 2115

Награды: 34

Статус: Offline

Quote (AKC)

И действительно постоянное чувство вины, что я недоработала/ много чего съела/ съела запрещенное/ не соответствую стандартам красоты и идеальной хозяйки

+1
и еще прям "ненавижу" толстых женщин, которые с аппетитом много и вкусно едят какую-нибудь очень "вредную" жирную еду и наслаждаются этим! Хочется закричать: ты себя в зеркало видела? как ты можешь так жрать?? тебе худеть НАДО!
В голове не укладывается, как они могут в таком теле наслаждаться жизнью и не париться?
все это за долю секунды в голове проносится, потом, конечно, беру себя в руки и осознаю, что это мой загон, а эти женщины правы.

vishnya-ru

Дата: Пятница, 27.07.2012, 11:25 | Сообщение # 12

ЛЕТЯЩАЯ В ОБЛАКАХ

Группа: Проверенные

Сообщений: 8063

Награды: 94

Статус: Offline

Quote (ElKa444)

В голове не укладывается, как они могут в таком теле наслаждаться жизнью и не париться?

вот ты знаешь как классно схомячить вредную пищу

при том не думая о том -сколько там крахмала и сахара...а есть и наслаждаться..просто потому что так это вкусно...

Ledii

Дата: Пятница, 27.07.2012, 11:48 | Сообщение # 13

Одинокая Волчица

Группа: Проверенные

Сообщений: 15206

Награды: 249

Статус: Offline

vishnya-ru,
я столько букв читать не могу 456ik

Quote (vishnya-ru)

Общество лучше всего кормит тех, кого больше ценит – дает им лакомые кусочки, лучшие ресурсы, которые есть в его распоряжении.

арапки самые ценные 456ik

А я когда-нибудь стану выше неба, Там где густеет туман на крыше света.(Пицца)**************************

Я психую, и злюсь, и обижаю других. Простите меня, ИДЕАЛЬНЫЕ ЛЮДИ!

ElKa444

Дата: Пятница, 27.07.2012, 11:52 | Сообщение # 14

Воспитанник клуба

Группа: Проверенные

Сообщений: 2115

Награды: 34

Статус: Offline

Quote (vishnya-ru)

как классно схомячить вредную пищу при том не думая о том -сколько там крахмала и сахара...а есть и наслаждаться..просто потому что так это вкусно...

неа, мне это УЖЕ недоступно, а как это было лет до 14-ти, я уже и не помню((